•  На главную  •  Назад  •


Московское метро глазами Таллинца - 1  •


За окнами поезда уныло моросил дождь. Мы подъезжали к Москве. Позади осталось депо «Крюково», уже промелькнула платформа «Химки». Навстречу пролетел «Теремок»* с составом и исчез. Я смотрел в окно сквозь редкие капли дождя, то и дело, разбивающиеся об окна, и поражался тому, что вчера в Пскове я умирал от жары, а сегодня здесь я уже и не знал, спасёт ли меня от холода куртка.

Промелькнула платформа со странным названием «Нати». «Название какое-то не русское, – подумал я, хотя видел эту платформу далеко не первый раз, – скорее эстонское какое-то».

Мои попутчики уже готовились к выходу, но поезд всё шёл и шёл, равномерно постукивая колёсами, и не собираясь замедлять ход.

Моими случайными попутчиками были два парня лет двадцати, отслужившие в Чечне, повидавшие всего и сейчас ехавшие домой, и женщина лет сорока, у которой отец проработал всю жизнь на железнодорожной станции и ознакомил её со всеми секретами этого дела с маленького возраста. У меня же всё детство прошло в путешествиях по железной дороге, поэтому компания была довольно интересной.

Вот за окном показались два монорельса, пока ещё не работающие, побежали рядом с поездом и исчезли наверху. Где-то месяца через три по этим рельсам будет скользить нечто современное, быстрое и удобное.

Поезд начал сбавлять ход. Люди подоставали из сумок и чемоданов куртки, тщательно упакованные туда, наверное, ещё в Пскове. Рядом заблестело множество пар рельсов, то и дело расползающихся и увеличивающихся в количестве. Я узнавал Ленинградский вокзал, ставший для меня родным в Москве, ибо все мои поездки в Москву были связаны именно с этим вокзалом. Множество пассажирских вагонов закрывали теперь обзор из окна. Я тоже вытащил из своей сумки лёгкую куртку, которая, казалось, меня не согреет.

Когда я сделал первый шаг на московскую землю, которой оказался перрон Ленинградского вокзала, из моего рта пошёл холодный пар, но холодно почему-то не было. Я родился и живу в Таллинне, городе маленьком по сравнению с Москвой. И ритм жизни там тоже довольно размеренный. У нас практически не существует в городе мест, где была бы постоянная толкотня и спешка. Может моё сравнительно частое в последнее время пребывание в Москве, а может просто спешка, дали мне напору быстро пройти перрон и нырнуть в метро.

Я всегда слегка недолюбливал Кольцевую линию. Это одна из самых красивых линий метро в Москве, но из-за количества народа на ней эта красота остаётся незамеченной многими. В часы пик я стараюсь на ней не появляться. Однако сейчас 10.30 и напряжённый час пик уже позади. Да и ехать мне по Кольцевой всего одну станцию. Первая моя цель в Москве – открытая месяц назад станция метро «Парк Победы». Ну и прокатиться по уже знакомой старой доброй Арбатско-Покровской на стареньком «ёжике» тоже не помешает.

Арбатско-Покровская линия одна из моих самых любимых линий в Москве. А сейчас, ровно месяц назад, эта линия, впервые почти за полвека,  продлилась на одну станцию в район Кутузовского проспекта. Именно туда и лежал мой путь – через «Парк Победы» и по Кутузовскому до «Горбушки».

Так, размышляя и строя план своих похождений, я спустился на эскалаторе в зал «Комсомольской» - кольцевой и сел в «номерной», шедший в сторону «Курской». Вагон, как и всегда на Кольцевой, был до отказа набит пассажирами. Три минуты, которые я провёл в вагоне дожидаясь, пока приеду на «Курскую» показались мне вечностью. Дело даже не в переполненных народом станциях и поездах Кольцевой линии; сесть в поезде на Кольцевой я и не мечтаю. Однако для стояния тоже существуют более удобные и менее удобные места. Больше всего мне нравиться стоять у дверей и созерцать в окно примыкающие к тоннелю штольни и камеры съезда с нитями рельсов, проносящиеся мимо оборотные тупики, а если ты далеко от окна, то ничего, кроме темноты за стеклом окна и своего отражения в стекле, ты не увидишь.

Вот, наконец исчезла чернота за окном и состав влетел в подземный зал «Курской». Замелькали мраморные пилоны. Засеменил народ на станции. «Станция «Курская»! Переход на Арбатско-Покровскую линию и станцию «Чкаловская»!» – раздалось в динамике. И я вместе с основным пассажиропотоком засеменил по переходам, следуя указателям. Ориентироваться в Московской подземке свободно я пока не могу, поэтому то и дело поглядываю на таблички, висящие над головой. В Питере, городе, где я вырос, для меня всё гораздо проще. Да и четыре линии там составляют всего пять пересадочных узлов, которые выучить, бывая там регулярно, гораздо проще, чем пересадочные узлы московского метро, которых насчитывается на сегодняшний день 23.

Я шёл туда, куда указывала тёмно-синяя табличка «Переход на Арбатско-Покровскую линию». И вот я вышел в знакомый пилонный зал, в котором мне уже приходилось уже нередко бывать. Каждый раз, когда я сюда попадаю, мне невольно вспоминаются «Д-шки», курсировавшие здесь когда-то. Я, правда, перепутал сторону перрона, на которой следовало ждать поезда, и, дождавшись «ёжика», вылетевшего из тоннеля со стороны «Площади Революции», не раздумывая сел в него, и поехал в сторону «Щёлковской». Я опомнился когда услышал грозное: «Осторожно, двери закрываются! Следующая станция Бауманская!» Но было уже поздно. Двери закрылись, поезд тронулся. За дверьми по стенке тоннеля вились кабели и поезд шёл к «Бауманской».

Однако, в этом было и хорошее тоже: я удобно встал возле первой двери первого вагона и мог отлично обозревать тоннель со всеми делами. Не мешало освещение, мягко льющееся из круглых светильников на потолке, чего нельзя было бы сказать о люминесцентных лампах в «номерных». Состав ещё не дошёл до «Бауманской», как у меня на почве моего удобства созрела мысль прокатиться до конца или хотя бы до «Измайловской», и уже оттуда поехать на «Парк Победы».

Вот исчезли вьющиеся по стене кобели и замелькали пилоны «Бауманской». «Станция «Бауманская»!» – двери раскрылись. Я хотел выйти, чтобы выпустить народ, после чего войти последним и встать на своё удобное место, но к моему удивлению из переполненного вагона никто не выходил. Обрадовало и то, что в него никто не заходит. «Осторожно, двери закрываются! Следующая станция «Электрозаводская»!» – двери закрылись, исчезли пилоны, и «ёжик» полетел дальше вдоль хитрых сплетений кабелей. Тут мой взгляд упал на форточку в верхней части окна и я слегка удивился. Вместо привычной раздвижной форточки «ёжика» вверху одного большого окна я увидел две откидные форточки, и окно под ними, разделённое на две половинки. Это был не «ёжик» а нечто, ещё старше. Это был вагон «Е», которых, говорят, на сегодняшний день осталось немного. Я, по правде говоря, думал, что их уже не осталось вовсе, поскольку давно уже этих вагонов не видел. Хотя земля полнится слухами, что эти вагоны остались на Филёвской, и эксплуатируются в основном в качестве промежуточных. А тут я еду в головном по Арбатско-Покровской.

Стенка тоннеля с тюбингами и кабелями сменилась очередным пилонным залом «Электрозаводской». Я отыскал глазами табличку, над дверью в кабину, но к моему разочарованию на ней вместо типа вагона и номера красовалась бездушная надпись «АО Метровагонмаш». Ну, номер я бы всё равно не запомнил, а насчёт таблички, думаю, в таком вагоне мне ещё повезло что она есть. «Осторожно, двери закрываются! Следующая станция «Семёновская»!» – поезд миновал «Электрозаводскую», проехали «Семёновскую» с «лесом» из колонн, и я стал всматриваться в тоннель, дожидаясь, пока увижу отходящий от нашей колеи средний путь «Измайловского парка».

Я также готовился к выходу, чтобы выпустить людей, ибо до настоящего времени никто не вышел и не зашёл, а на «Измайловском парке» наверняка выйдет половина вагона. Вот стук колёс зазвучал тише, пространство тоннеля расширилось, и рядом снаружи показалась пара рельсов, которая устремилась в соседний тоннель. Снова силовые кабели, и... огромное пространство! «Станция «Измайловский парк»!» – состав остановился у панорамного зеркала. Я всегда поражался этой станции. Безграничная свобода, никаких гнетущих пилонов, и это несмотря на плоский потолок мелкой станции, как в общем и то, что она построена в 44-м.

Люди в вагоне, наверное все без исключения, ехали до Щёлковской и продолжали стоять как истуканы. «Осторожно, двери закрываются! Следующая станция «Измайловская»!» – двери закрылись и вид красивой станции времён Великой Отечественной сменился не менее просторным, как казалось из вагона, двухпутным тоннелем. Заблестели стрелки, казалось, состав с пассажирами пошёл в оборотный тупик. Поезд не набирал большую скорость и вот, как это бывает незадолго до выезда из тоннеля на свет божий, в тоннеле показались лучи солнечного дневного света. Ещё несколько секунд и дневной свет ударил в глаза с силой, во много раз превышающей электрическое освещение станций и ослепляющих лампочек в тоннелях.

Заблестели парковые пути, между которых путались контактные рельсы, показалось огромное здание депо «Измайлово». То здесь, то там на рельсах стояли сине-голубоватые, а некоторые с зелёным отливом, вагоны. Показался вестибюль старой закрытой «Первомайской» с заколоченными окнами. Неподалёку стояли более старые вагоны, краска с которых уже почти вся стёрлась. Навстречу бесшумно замелькали «ёжики» и исчезли. С другой стороны простирался живописный парк.

«Станция «Измайловская»!» – поезд подошёл к платформе с мраморными колоннами, поддерживающими лёгкий навес. Здесь то мне и пришлось выйти, чтобы выпустить людей, ибо наружу устремилась половина людей, ехавших в вагоне. Зайдя обратно, теперь уже в полупустой вагон, я встал на прежнее место. Вообще-то я уже мог ехать в обратную сторону, ибо станции метро, находившиеся за «Измайловской», мне не особо нравились. Но что-то меня заставило сесть обратно в вагон и доехать до конца. Двери захлопнулись, поезд тронулся.

Справа по прежнему простирался парк, а слева поезд проезжал район города, живущий, как казалось со стороны, спокойной и размеренной жизнью. Вскоре пейзаж за окном снова сменился стеной с извивающимися кабелями, а позже поезд влетел в зал выложенный керамической плиткой.

«Станция «Первомайская»!» Станция выглядела довольно скудно, узкие квадратные колонны, плоский потолок. В то же время в таком виде она несёт в себе чёткий отпечаток 60-х, времени, когда она была построена. Станции метро, как мне кажется, самый удачный пример живого времени, того, когда они были построены.

«Осторожно, двери закрываются! Следующая станция «Щёлковская»!» – я уже представлял себе стены и квадратные колонны, выложенные зелёным кафелем как в городском сортире. Чёрная стена тоннеля, извивающиеся кабели. Но тут моему вниманию предстало нечто. Когда поезд влетел в зал «Щёлковской», вместо зелёного кафеля на стенах я увидел блестящий металл, показавшийся мне тогда красиво отделанным пластиком. Не знаю, сменилась облицовка колонн или нет, но колонны казались намного темнее, чем я видел их раньше, и, что интересно, здорово сочетались с блеском стен.

Окажись я здесь внезапно, я бы наверное долго думал, что это за станция, возможно, перебирал бы в голове все станции Калининской, Серпуховско-Тимирязевской, Люблинской линий, но вряд ли мне на ум пришло бы вспомнить Арбатско-Покровскую, и уж тем более я б не подумал, что это «Щёлковская». Станция превратилась в конфетку, хотя, здесь, как мне казалось, след времени 60-х был напрочь уничтожен. Казалось, станцию построили в 90-х.

Состав из старых вагонов, на котором я приехал, уже вышел из оборотного тупика и собирался идти в обратную сторону. Я вошёл в свой вагон, находившийся ко мне ближе всего и ставший теперь последним, и встал на прежнее место, только с другой стороны. «Осторожно, двери закрываются! Следующая станция «Первомайская»!»

Пока я ехал обратно, я не замечал времени. Промелькнула кафельная «Первомайская», дневной свет, депо «Измайлово» со старыми вагонами и заколоченным вестибюлем, снова тоннель с проводами, огромный зал «Измайловского парка», «лес» из колонн на «Семёновской», «Электрозаводская», «Бауманская». Когда появилась родная «Курская», с которой я начал путешествие по этой линии, случайно перепутав направление, я подумал, что ничего зря не бывает.

Стоило только сесть в другую сторону, чтобы увидеть нечто новое, а также освежить засевшие глубоко воспоминания. «Площадь Революции», «Арбатская», «Смоленская». Все эти станции ничуть не изменились. Возможно они не менялись даже со времён, когда люди искали здесь убежище от налётов фашистской авиации, а построенные позже «Арбатская» и «Смоленская» до сих пор напоминают о «первых пятилетках» труда людей послевоенного времени.

Чего-то народу в вагоне осталось маловато. Поразительно мало для Москвы. «Станция «Киевская»!» – в вагоне осталось три человека. И снова тоннель. Вот слева по ходу камера съезда, ведущая в оборотный тупик «Киевской». Непривычно. Раньше здесь всё же конечная была. Такое чувство, что едешь куда-то, куда обычному человеку не следует. Особенно, когда кроме тебя в вагоне только три человека.

Красивый тоннель! Белые, ещё незапачканные стены. С обеих сторон на сгибах стен тоннеля длинные люминесцентные лампы, мелькающие в окнах. Не терпится увидеть станцию, но станции всё не было и не было. Казалось, тоннель бесконечен. Кабелей на стенах здесь казалось меньше, чем в других тоннелях. А может это потому, что стены чистые. Ждать оставалось всё меньше и меньше, но время тянулось.

Вот мигнул свет в плафонах старого вагона, поезд замедлил ход и... красота! Приятное освещение, красные пилоны и пол с рыжими вкраплениями плиточек... или наоборот... Станция меня поразила настолько, что я из соотношений цветов так и не запомнил что к чему. Я подошёл к панно в торце зала. Панно было посвящёно победе советских войск во Второй Мировой войне. Возле панно фотографировалась группа людей, поэтому я, чтобы не мешать, пошёл к центру зала. Перейдя в другой зал, я не переставал удивляться красоте станции.

Позже, когда по приезду из Москвы я посмотрел фотографии станции, я заметил, что оба зала инвертированы в цветовой гамме красный-рыжий. Поразили и люди на станции. В первую очередь тем, что их там было мало. Ну и поведением тоже. Казалось, люди находятся не в метро, являющееся транспортом всё-таки, а в музее, и глядя на них, казалось они забыли обо всех проблемах и неудачах, имеющих место в жизни у каждого человека. Забыли благодаря красоте, которая создана такими же людьми, как они.

Я пошёл к эскалатору. Эскалатор, благодаря металлической отделке, отдавал современностью. Я не засёк время, сколько я стоял на эскалаторе. Думаю, пока я ехал вверх, прошло минут пять. Это примерно как в Петербурге на «Площади Ленина». Эскалатор вынес меня в маленький зал с узкими круглыми колоннами из красного мрамора. Из этого зала я увидел лестницу вверх и пошёл по ней, надеясь вскоре выйти на улицу. Хотя до выхода было ещё далеко. Я всё шел и шёл, поднимаясь всё ближе к поверхности земли, и чем ближе я подходил к ней, тем больше терялась та роскошь и красота, которая осталась внизу.

Я вышел из подземного перехода на углу Кутузовского проспекта. «Надо же, тут и до «Горбушки» не далеко!» – подумал я и пошёл в сторону троллейбусной остановки.


Продолжение следует...
_____________________________________________________________________________

*«Теремок» – электровоз ЧС2т

А. Шалтис специально для проекта "Мир метро/Metroworld"

Подкорректирован автором сайта.


•  На главную  •  Назад  •


(C) 2001-2003, Мир метро / Metroworld. Использование оригинальных материалов сайта только с разрешения автора.